Идем на восток?

«Удовольствие быть» – не по-русски» – Лев Николаевич незабвенно описал борьбу в обществах Москвы с французскими словами и даже галлицизмами, то есть конструкциями, имитирующими иностранную речь. В 1812 году, если верить классику, в салонах было положено говорить только на великом и могучем, а за оговорки платить штраф в пользу комитета пожертвований.

Комизм положения заключался в том (напомню, так как школьная программа наверняка уже выветрилась из головы у многих), что ранее культура Камю и Бомарше настолько интегрировалась в обиход высших слоев Отечества, что каждое второе слово отсылало именно к берегам Сены. И как бы графы ни старались, но без условного «bleu» и двух слов связать не могли. Впрочем, французское поветрие, что характерно любому погодному явлению, оказалось временным.

Сегодня такого влияния французского языка на российские умы, как кажется, нет, но элиты все же учатся жить без недавно обильно заимствованных Moët Hennessy и Louis Vuitton. Вместе с тем в словаре обывателя остались те же Leroy Merlin, Auchan, Decathlon… Пока остались.

«Роман», который Толстой сейчас бы назвал «Военная спецоперация и мир», перед российским обществом вновь ставит вопрос: «С кем мы?» И тут можно было бы завести разговор о самобытности и самостоятельности, но история показывает, что не все так просто. Достаточно сказать, что большинство русских имен имеют древнегреческое или древнееврейское происхождение – они пришли вместе с христианством. Брить бороды нас, по сути, научили немцы, пить кофе – голландцы, мечта – и та почему-то обрела окрас других берегов и стала американской.

И тут мы подбираемся к теории, которая в последнее время звучит столь же часто, как и старославянская идея о поиске собственного пути, – более плотное партнерство с Китаем. А много ли мы знаем об этой Народной Республике?  И речь сейчас не про Великую стену или изобретение бумаги – то дела минувших дней. Вопрос в том, что для нас представляет Китай сегодня?

Вспомнили любимый суши-ресторан – тогда вам в Японию. За «Игру в кальмара» и оскороносных «Паразитов» ответственны южнокорейцы. AliExpress? А вот это уже в точку! Именно глобальная торговая площадка в последние годы стала символом Китая в нашей стране. Xiaomi, Li-ning, Curren, Chery или же Haval – именно культура потребления, как бы гедонистически это ни звучало, приблизила нас к Поднебесной.

Хотя еще в 1992 году у Воронежа появился побратим в КНР – город Чунцин, однако за 30 лет много ли наберется примеров культурного или идеологического взаимодействия? Достаточно сказать, что в прошлом году ЕГЭ по китайскому языку в нашем регионе сдавали всего два человека, по французскому и немецкому – по 11, а по английскому – более 800.

Фильмы из Хэндяня, китайского Голливуда, не показывают в «Спартаке» или «Пролетарии». Вряд ли многие жители нашего региона ищут в той же «Яндекс.Музыке» исполнителя Jay Chou – к слову, в сервисе, как оказалось, он действительно представлен. Да и примеров, чтобы в каком-либо местном клубе устроили масштабную вечеринку в честь Китайского Нового года, практически нет, в отличие от того же Хэллоуина.

Вот мы и возвращаемся к материальным точкам соприкосновения. Но так ли это плохо? Да, возможно, вы не слышали о спортивных кроссовках Li-ning, но знали ли вы про тот же Decathlon, пока он не открылся в «Граде»? А при должном маркетинговом подходе новый бренд может заместить и Nike с Adidas. В эйфории можно было бы даже перефразировать Льва Николаевича и во всеуслышание заявить: «Удовольствию быть!» Но ведь прав он был – не по-русски как-то звучит, и дело не в построении фразы, а в ее смысле.

Город гор Чунцин до 1997 года не выделялся – о чем свидетельствует глобальная сеть. Но мегаполис был переформатирован чуть ли не в страну в стране. Промышленность пошла в рост. ВВП достиг отметки 10,7 тысячи долларов США на человека еще несколько лет назад.  Стоит ли удивляться, что и сам Чунцин заметно преобразился? Так, может, если мы сейчас сами способны брить бороды не хуже немцев, то и с промышленностью со временем научимся справляться?

Виктор Левшаков